 |
Попов Александр Анатольевич Доктор медицинских наук, профессор, врач высшей квалификационной категории по специальности «акушерство и гинекология», руководитель отделения эндоскопической хирургии ГБУЗ МО «Московский областной научно-исследовательский институт акушерства и гинекологии» (МОНИИАГ). Член ученого совета МОНИИАГ, с 2002 года — член специализированного ученого совета. Основные направления научной и практической деятельности — хирургическое лечение бесплодия, лечение доброкачественных заболеваний матки и придатков, генитального пролапса и недержания мочи, а также онкогинекологических заболеваний. Профессор А. А. Попов — автор более 200 научных работ, четырех монографий, обладатель пяти патентов на изобретения. В составе группы ученых за ряд работ по эндоскопии в гинекологии отмечен премией Правительства РФ (2001). |
— Александр Анатольевич, что повлияло на Ваш выбор профессии врача? Почему Вы решили стать именно акушером-гинекологом?
— Мой прадед, в честь которого меня назвали, мечтал, что кто-то из внуков станет врачом, и все время говорил об этом моему дедушке. Внукам не суждено было воплотить его мечту, и, видимо, решили отыграться на мне. Папа сказал: «Будешь врачом!» Знаете, когда я перешагнул порог медицинского института и попал на первое занятие по анатомии, я влюбился в медицину!
Окончил ординатуру «общим хирургом», а потом занялся минимально инвазивной хирургией. Эндоскопические операции тогда делали врачи-эндоскописты, которые работали в разных направлениях хирургии: удаляли желчный пузырь, миому, кисты и так далее. Постепенно гинекологические больные стали заметно превалировать над другими пациентами, кому мы выполняли такие вмешательства, и встал вопрос о получении специальности гинеколога. Я прошел специализацию по гинекологии, ординатура осталась по хирургии. Затем поступило предложение от директора МОНИИАГ Владислава Ивановича Краснопольского занять должность руководителя отделения эндоскопической хирургии. С тех пор вот уже более двадцати лет работаю в гинекологии.
— Кому из Ваших наставников Вы особенно благодарны?
— Я учился в Астраханском мединституте. Там мне очень повезло с учителями, преподаватели вкладывали в нас душу. Виталий Григорьевич Вальтер — блестящий хирург, интеллигент, внешней и внутренней красоты человек, очень высоко ценивший ум, порядочность, научные познания. Таких наставников, к сожалению, мало сейчас. Татьяна Яковлевна Пшеничникова — в то время руководитель отделения женского бесплодия в Российском центре акушерства, гинекологии и перинатологии. Она поразила меня тем, что была англоязычна, тогда это было редкостью. Татьяна Яковлевна работала во Всемирной организации здравоохранения, имела свой кабинет в Женеве, и в то же время трудилась в Москве. Была привержена современным методам лечения и выбирала из общего потока молодых врачей тех, кто был «агрессивно» (в хорошем понимании этого слова) настроен на науку. Так я попал в ее «сети», и затем она очень способствовала тому, чтобы я получил специализацию в Германии. К сожалению, ее сегодня нет с нами, но неизгладимая память о ней осталась. И, конечно, огромное влияние на формирование как врачебного, так и человеческого понимания мною моей работы по сей день оказывает академик РАН, профессор Владислав Иванович Краснопольский.
— Вы выполняете гинекологические эндоскопические операции всех видов, в том числе повышенной сложности и уникальные вмешательства, и являетесь основателем школы профессиональной подготовки специалистов в области урогинекологии и эндогинекологии. Как в Вашем отделении внедряются в практику эндоскопические технологии?
— Отделение эндоскопической хирургии МОНИИАГ четырнадцать лет подряд проводит циклы повышения квалификации по урогинекологии, которые врачи оценивают очень высоко. За две недели стараемся представить квинтэссенцию лечения генитального пролапса, передать свой опыт. Разработали несколько программ по эндохирургии в гинекологии, которые получили аккредитацию. Педагогическая деятельность позволила сформировать свой взгляд на некоторые виды операций, основанный на собственном опыте и тех знаниях, которые удалось собрать по всему миру.
В силу особенностей работы нашего отделения, его уникальных возможностей нам удалось комплексно овладеть минимально инвазивными технологиями (лапароскопическими и вагинальными операциями), что не всегда выполнимо в других клиниках. У меня много друзей за рубежом. Некоторые из них блестяще владеют лапароскопическими операциями, но не оперируют вагинально, и из-за этого проблема оказания помощи решается ими однобоко. Мы же оперируем тремя доступами — лапароскопически, вагинально и «открыто», — что позволяет провести лечение с лучшего ракурса.
— В какой области гинекологии применение эндоскопических технологий позволило добиться особенно значимых результатов?
— Конечно, в области урогинекологии. Эти заболевания (выпадения матки и влагалища) и функциональные расстройства (например, недержание мочи) имеют социальную значимость, оказывают влияние на качество жизни. Раньше использовали памперсы или кольца, которые не решали проблем. Сегодня требования к качеству жизни женщины очень высоки. Теперь есть технологии, при которых после операции женщина сразу начинает удерживать мочу, а прежде мы говорили: «Давайте полгодика понаблюдаем, позанимайтесь гимнастикой, и дальше будем решать, что можно сделать». В прошлом после пластики по поводу пролапса мы поднимали больную на пятые сутки, выписывали через две-три недели, полтора месяца рекомендовали не сидеть. Современные технологии позволяют в два-три дня реабилитировать такую больную и выписать домой, мы разрешаем пациенткам сразу садиться, быстрее начинать физически трудиться, гораздо раньше жить половой жизнью. И результаты получаем лучше.
Или возьмем, например, такую проблему, как эндометриоз. Частота заболевания растет, и главное — среди молодых женщин. При этом в определенных регионах (например, в Норильске) имеются целые когорты таких пациенток, а на Кавказе женщин с эндометриозом практически нет. Этиология и патогенез заболевания до конца не ясны. Причин много, среди них реализация генетического фактора, влияние веществ из внешней среды и так далее. Благодаря эндоскопическим операциям сегодня достигнут прогресс в лечении эндометриоза.
— Тема этого выпуска «Доктор.Ру» Гинекология — «Экспериментальная и клиническая репродуктология». Каковы современные возможности преодоления бесплодного брака и какая работа в этой области проводится в Вашем отделении?
— Мы усовершенствовали ряд операций на матке и придатках: удаление миоматозных узлов, пластику маточных труб, проведение лапароскопии при беременности и многое другое. К сожалению, часть женщин после таких вмешательств имеют многочисленные рубцы на матке. После ампутации шейки матки (а количество этих пациенток увеличивается за счет предраковых и злокачественных заболеваний шейки матки) матка не может выполнять свою функцию плодовместилища. Нами разработана и внедрена операция церкляжа матки, что позволило уже шестнадцати женщинам доносить беременность.
Внутренняя форма эндометриоза часто приводит к тому, что матка утрачивает способность к зачатию и вынашиванию беременности. Проблемы такого рода могут решаться путем суррогатного материнства, но это сложно и морально, и экономически, и юридически. В недалеком будущем можно ожидать движения в сторону трансплантологии в гинекологии. Есть уже публикации о выполненных в Швеции девяти пересадках матки, о четырех новорожденных после этих операций. Пересадки матки проводились посредством роботической хирургии. Не могу сказать, что заказ общества на такие операции огромен, но, возможно, со временем технология отработается. Для нас, да и для всего мира, это абсолютно ново.
По поводу трубного бесплодия: раньше этих женщин мы оперировали по три-пять раз, но безрезультатно. В конечном счете пациентку ждали трубная беременность и тубэктомия. К сорока годам женщину направляли на ЭКО, которое в этом возрасте было уже трудно выполнимо. Сейчас концепция лечения трубного бесплодия меняется: активнее предлагаются вспомогательные репродуктивные технологии. Если мы видим, что желаемого результата нет, сразу направляем на ЭКО. И, соответственно, сейчас очень высоко взаимопонимание между репродуктологом и хирургом. Мы сотрудничаем с отделением репродукции МОНИИАГ, руководит которым профессор Ксения Владиславовна Краснопольская. До ЭКО больные поступают к нам для хирургической подготовки: разделения спаек, удаления кист яичников, тубэктомии и так далее. И сегодня мы имеем хороший показатель: частота наступления беременности составляет 30–35 процентов.
— Вы проходили стажировки по проблемам эндоскопической хирургии в гинекологии во Франции, Бельгии, США, Германии. Насколько отечественная эндоскопическая хирургия соответствует мировым стандартам?
— Многое зависит от того, что мы будем сравнивать. С гордостью могу сказать, что наша хирургия ни в чем не отстает, а во многом даже опережает зарубежную. Свидетельство этому — приглашение наших специалистов в иностранные обучающие центры (Страсбург, Клермон-Ферран) в качестве преподавателей. На последнем курсе в тренинг-центре IRCAD (Страсбург) было двенадцать преподавателей из разных стран мира, в том числе из России. Интерес к нашей работе подтверждает широкое участие в международных симпозиумах: мы по три-четыре раза в год всем отделением выезжаем с презентациями, видеодокладами.
Но ситуация с эндоскопической хирургией в целом по стране не везде благополучная: даже если в центрах закуплено оборудование, в них может не быть подготовленных кадров. Закупая оборудование, необходимо сразу обучать тех, кто будет на нем работать, — это как зерна, которые должны быть посажены в хорошую почву. А мы разбрасываем зерна в пустыне и удивляемся, почему ничего не растет. Никогда ничего не вырастет без должного ухода.
— Помимо клинической деятельности, Вы как профессор много времени уделяете последипломному образованию врачей. Поделитесь, пожалуйста, своим мнением об изменениях, которые сегодня происходят в системе до- и последипломного медицинского образования.
— Думаю, грядет время больших перемен. Подписана Болонская конвенция по адаптации нашего постдипломного образования к европейским нормативам. Убежден, невозможно подготовить узкого специалиста за два года. Например, постдипломное образование акушера-гинеколога в Европе длится пять лет. А что мы видим у нас? Молодой специалист проходит интернатуру и через год вынужден ехать работать гинекологом. Он даже не знает, как выглядит больная с раком яичника, как выглядит шейка матки, пораженная злокачественной опухолью. Я за такого специалиста боюсь.
Другая ситуация: доктор после института остается в ординатуре, а потом в аспирантуре. Его последипломное обучение занимает уже пять лет. За это время он может пройти важные дисциплины: онкогинекологию, детскую гинекологию, неонатологию и другое, — что позволит ему стать высококлассным специалистом. И мы можем уже за этого специалиста не краснеть. Есть ли у нас сегодня готовность перейти к обучению по новой схеме? Этим должно заниматься правительство. Конечно, такой подход потребует и соответствующей подготовки преподавателей.
Специально для «Доктор.Ру» Хамошина М. Б.
